Две женщины смотрели друг на друга через пространство разделяющей их комнаты, два взгляда схлестнулись и сцепились, не уступая друг другу. И впервые за долгое время Лиария первой отвела взгляд. Как в детстве. Сейна всегда была старшей, несмотря на то что разница в их рождении составила лишь пятнадцать ударов хронометра.

Лиария отвернулась, и волны бирюзового платья, как волнами безбрежного моря растекавшиеся по комнате, потемнели и осыпались пеплом. Синие лазуриты, усыпающие королеву, растаяли, словно капли воды на жарком солнце, а россыпь жемчуга в волосах и на шее развеялась серой дымкой.

Лиария была в черном, и на ее руках и босых ступнях засохла кровь из чаши на башне. Сейна окинула сестру взглядом, но ни осуждения, ни насмешки в ее лице не возникло.

— Зачем ты пришла ко мне, Лиария? Я вижу, что твои мысли черны.

— Они всегда черны. — Лиария вскинула голову, взметнув белые волосы. — Темнота — моя суть.

— Когда-то Тьму называли милосердной и оберегающей, — задумчиво протянула Сейна. — Ее величали защитницей, отрадой и успокоением. Тьма была дана нам как сила, а мы обернули ее злом. Наш источник — ненависть, а правительницу за глаза называют жестокой ведьмой. — Сейна качнула головой. — Разве этому нас учили родители, Ли? Разве этому?

— Не смей осуждать меня! — закричала королева. — Не смей! Иначе…

— Иначе что? — устало вздохнула ее сестра-близнец. — Ты отберешь все, что мне дорого и любимо мною? Это? Так ты уже сделала это, Лиария, и давно. А знаешь почему?

— Потому что ты была слабой!

— Потому что слабой была ты, — перебила ее Сейна. — Потому что не смогла смириться с тем, что у меня была счастливая любовь, а у тебя — нет. Взаимная любовь. Мой избранник пронес наши чувства сквозь долгие годы, от разлуки и потерь наша любовь лишь окрепла и стала сильнее, а тот, кого желала ты…

— Не говори о нем! — Стекла и зеркала треснули и осыпались на пол крошкой, но Сейна лишь пожала плечами.

— Что ты наделала, Ли? Что же ты наделала! Нельзя заставить полюбить. Когда же ты уже это поймешь? Любить — не значит обладать. Это значит — отпустить…

— Никогда!!!

Острые осколки взметнулись в воздух, и все, как один, устремились к Сейне. И лишь в самый последний миг остановились — тысячи граней, застывших у хрупкой женской фигуры.

Лиария рассмеялась.

— Отпускают слабаки. Сильные — получают то, что желают. Я сильна. Я самая могущественная женщина в Оххароне!

Сейна покачала головой и промолчала. Лиария топнула ногой и, обернувшись летучей мышью, вылетела в окно. Осколки осыпались на деревянный пол с тихим звоном.

— Мне жаль тебя, сестра, — тихо сказала в пустоту Сейна.

ГЛАВА 14

Незабудка

Вот уже час Незабудка скулила, сопела и пыхтела, но сделать ничего не могла. Про себя она ругала дарей-рана всеми запрещенными словечками, что услышала от сестры и которые ей строго-настрого запретили повторять. Но где-то в глубине души понимала, что заслужила наказание.

Ее разбудил Шариссар и приказал умываться и одеваться. И все это быстро, а главное — молча. Потом ее покормили, и дарей-ран кивнул:

— Идем, Сиера.

Она помялась с ноги на ногу и вздохнула. Посмотрела снизу вверх на высокого мужчину.

— В яму, да? — прошептала Незабудка. Уголки мужских губ чуть дрогнули, но глаза остались суровыми.

— Думаю, яма для тебя недостаточное наказание, — произнес Шариссар, отворачиваясь и направляясь к двери.

Незабудка плелась за ним как могла медленно. Почти ползла улиткой, цепляясь носками ботинок за каждую половицу и представляя все те ужасы, что ждут ее впереди. Самое странное, что и паладин не торопился и даже не подгонял ее. Но лучше бы подгонял, потому что пока они шли через длинный коридор, большой зал, поднимались по узкой лестнице и снова шли, девочка успела пять раз вспотеть от тех кошмарных картин, что рисовало ее живое воображение. То ей представлялось, что впереди не просто яма, а наполненная склизкими змеями, которых Сиера втайне боялась. А еще гаже — крысами! Или нет, крысами-великанами! Теми самими, двухголовыми и огромными, словно собаки! У них светящиеся желтые глаза и длинные, словно ножи, зубы! И они будут откусывать от Сиеры по кусочку, пока от нее совсем ничего не останется!

Одно утешало, что ее драгоценных щенков дарей-ран не отдал волку, они по-прежнему обитали в чулане на первом этаже, где их кормил Айк.

Но собственная участь так печалила и страшила девочку, что когда Шариссар остановился у двери, Незабудка была уже на грани. Самое страшное, что всю дорогу мужчина с ней не разговаривал и не озвучивал, что именно ждет проказницу. Делал вид, что и не слышит девочку, позволяя Сиере придумывать все новые ужасы.

И когда на самом верху башни перед ними открылась со скрипом дверь, Незабудка завизжала, не сумев удержаться.

— Только не крысы, только не крысы!!! — вопила она. — Пожалуйста, только не крысы!

Шариссар что-то прошипел сквозь зубы и присел перед Сиерой.

— Прекрати голосить, нет там никаких крыс!

— А змей? — не поверила Незабудка. Шариссар покачал головой:

— Ни одной.

— А… кто есть?

— Тот, кто научит тебя хоть чему-нибудь полезному. Кажется, твою неуемную живость пора направить в правильное русло.

— Куда направить? — растерялась Сиера, осторожно заглядывая в комнату. Но ничего особо страшного там не было — обычное круглое помещение, небольшое, с красивыми желтыми занавесками на окне, столом и белой стеной, у которой находилась долговязая и сутулая фигура. И все бы ничего, но силуэт длинноносого и темноглазого старика висел в воздухе, не касаясь пола. При их появлении старик склонился в поклоне и проскрежетал:

— Рад вновь видеть вас, мой господин.

Сиера на всякий случай спряталась за Шариссара. Так было как-то надежнее. И с опаской выглянула из-за него.

— Кто это? — громким шепотом осведомилась она.

Паладин повернул голову и посмотрел на прижавшуюся к его боку девочку. Уголки губ мужчины снова дернулись, словно он с трудом сдерживал улыбку.

— Это дух-наставник. Очень почтенный и мудрый ори-ол Энлей Хамар. — Он кивнул висящей в воздухе фигуре, прижал ладонь к груди и тоже поклонился.

Незабудка шумно засопела.

— Шариссар-рей, — все тем же шепотом на всю комнату сказала она. — Я должна тебе что-то сказать.

— Да, Сиера? — Паладин склонил голову, изображая внимание.

— Вы, наверное, не заметили… Может, дел было много, но этот… хамар умер. И стал привидением!

Шариссар внимательно посмотрел на потолок, хотя уже понял, что в случае с этим ребенком Затейник Мрак предпочитает не вмешиваться. Возможно, его все это забавляет. Дух у стены засиял, потому что, конечно, тоже все услышал.

— Я умер очень даже заметно, юная риара, — изрек он. — Меня хоронили сами королевские советники и провожали мои останки с величайшем почтением! И весь месяц, пока рос Цветок Мрака, самые красивые жрицы танцевали у моего дерева, освещая мне дорогу в ночи. В мою честь зажгли пять тысяч огней, и целый город можно было осветить этим светом. Так что моя смерть была значительной, девочка. Но мне оказали честь и позволили вернуться, чтобы обучать молодого господина. Мои знания не должны были пропасть из-за того, что тело оказалось тленным. — Дух помолчал и перевел взгляд с ошарашенной Сиеры на паладина. — При всем уважении, мой господин. Я ошибаюсь, или это прелестное и невоспитанное дитя — полукровка?

— Не ошибаетесь, ори-ол Энлей Хамар. И ваша новая ученица.

— Я? — изумилась Сиера.

— Она? — удивился дух. — Но я обучал лишь наследников чистой крови…

— Вы можете отказаться принять в Комнату Знаний сие… создание. — Шариссар заложил руки за спину. — Это ваше право, наставник.

Старик хмыкнул и подплыл ближе. Незабудка снова спряталась за паладина, но, увы, это не помешало осмотру.

— Что ж… Я вижу любознательность и живость натуры. Быстрый и острый разум. Смелость. Воображение. Тягу к знаниям… — Сиера чуть выдвинулась. — Однако наряду с этим и неусидчивость. Проказливость. Нетерпеливость. Излишнюю порывистость! Вольнодумство и тягу к приключениям. Занятный материал. Оставляйте ее, мой господин.